ОБОРОТНИ В ПОГОНАХ Это, наверное, самый любимый рассказ, из написанных мной...

Многие из вас знают, те, кто не знает, рассказываю. Советские спецслужбы, активно проводящие свою работу в СССР, отнюдь никуда не делись. Не ушли со своих постов руководители, не изменились кабинеты. Что изменилось? Изменились методы их работы. Спецслужбы ушли в тень, но продолжают контролировать каждый шаг. На каждого человека заведена бумажка. Каждый человек под контролем. В случае, если в стране что-то пойдёт не так, всегда можно будет вернуться к режиму репрессий. Мнимая свобода и демократия, предстаёт пеленой на глазах у граждан. Идея этого рассказа такова: недалёкое будущее. Рыночные реформы не привели к желаемому результату, армия развалена, нравственность в упадке, природные ископаемые исчерпаны и проданы, средств в стране нет, в каждой сфере шпионы и информаторы спецслужб других государств. Новое правительство, пришедшее к власти, в целях отладить систему хозяйственных отношений, идёт на крайние меры… Спать я ложился с опаской. Всё чаще перечитывая томик некогда популярной книги «Энциклопедия безопасности» Громова В.И., особенно ту часть, где подробно описывается, как надо уходить. Двоих моих друзей с работы уже забрали. Навестить мне их не дали. Наоборот, чувствовался холод со стороны тюремщиков. Кто-то сказал, что оттуда не возвращаются. Вызывали сегодня к директору. Я считал себя классным специалистом. По сути, я прекрасно знал систему сборки этих проклятых блоков - «Свой-чужой». Ума не приложу, кто мог, продать их, хотя вынести с завода этот блок раз плюнуть. Охрана никакая, старик да его собака. Директор молчал, был очень мрачен, в кабинете были ещё двое, лиц не видно. Задавали дикие вопросы. Вроде всё ответил, всё обошлось. На всякий случай дома открыл окно, разорвал простыню на тряпки, привязал к батарее и намочил её. Бережёного бог бережёт. Продумал план ухода. Начал анализировать сегодняшний день. Когда вернулся, то моя соседка со мной даже не поздоровалась, а лишь в спешке закрыла дверь. Ну и хрен с ней, отношения всегда не ахти какие были. Ещё по молодости устраивал шабаши с институтской группой, музыка гремела, девочки и всё такое. С тех пор она меня и недолюбливала. Кстати, почему-то не слышно как где-то играет музыка. Ощущение, какой-то опустелости. Всё стало неживым. Что сегодня произошло ещё? Молодой человек, странный, с газетой, показалось, что следовал от самого завода. Быстро становишься параноиком. Может на самом деле всё в порядке. В три часа ночи стук в дверь. Всё. Вылетаю на кухню, окна которой выходят на одну часть дома, смотрю, стоит ЗИЛ, чёрный. Два вандала рядом, в кожаной одежде, да такой, что только в старых фильмах увидеть можно было. В голове одна мысль, попал, пришли и за тобой. Время не то. Разбираться не будут. Пулей вылетаю в другую комнату, сморю никого, слышу, спиливают петли на дверях. Хватаю простыню, скидываю её вниз, и с пятого этажа по ней спускаюсь. Бегу в задворки. Гаражами ухожу всё дальше от дома, пролажу сквозь расщелины. У меня сейчас была одна задача - выйти из города. Новое правительство устроило массовый террор, а это для меня только плюс, объявят местный розыск, никто в федеральном искать не будет, слишком уж много беглецов получится. Потихоньку, избегая вокзалов, я вышел из города на его окраину. Всё, здесь главное отсидеться. Найти какой ни будь притон и отсидеться, а лучше уехать. Чёрт, я забыл, где нахожусь. Сталин знал, где строить военные города, на триста километров ни души. Ладно, организуем какое ни будь жилище в теплотрассе, я осмотрел теплотрассы. А где все бомжи? Ах да, их всех вытащили из помоек и заставили работать. Я остановился около какой-то закусочной, уже шесть утра. Надо перекусить и отправляться дальше. Я вошёл внутрь и сел за столик. Уже светало. Бабулька подошла, спросила, что буду заказывать. Деньги надо было экономить, но и есть хотелось сильно. Заказал водки, кое-что на завтрак. Водку выпил сразу. Потихоньку начал отходить. В кафе пошли посетители. Внезапно радостный голос окрикнул меня:    - Димка, привет. Я обернулся. Боже мой. Она всё также прекрасна. Оксана. Девушка, за которой я ухаживал. Дарил цветы, предлагал встречаться. Девушка, с которой я зажигал на наших совместных вечеринках. С которой пили на брудершафт. У которой я вылизывал всю промежность. Какое было время. Мы были студентами и предавались с ней любви почти каждый день, разнузданной любви. Весёлая, всегда радостная, расчётливая. Я сразу вспомнил её тело, груди, её половые органы. Дикое желание и возбуждение накрыли меня. Мы с ней встречались, пока однажды она внезапно не покинула город. У неё появились проблемы с родными, и больше я её не видел. В той ситуации, в которой я оказался я был ещё более счастлив встретить её.    - Привет, Оксана. А ты что здесь делаешь, да ещё в такую рань?    - Приехала в город, погостить, вспомнить былое. Да вот зашла перекусить.    - Я также, по тем же причинам.    - Странно, ты ведь живёшь в этом городе, и что-то делаешь на этой окраине.    - Просто в гости ходил. У тебя то, как дела. Где сейчас работаешь?    - Уже не в частном бизнесе. Там тяжеловато.    - Да, тем более в это время. Она улыбнулась:    - Значит, ты говоришь, что время сейчас тебя не устраивает?    - Да, постоянные подозрения, шерстят спецслужбы. Сама ведь знаешь.    - Это точно. Таких вечеринок больше не устроим.    - А-а, ты помнишь, как тогда ты пришла ко мне с нашими одногрупницами, и заставила их раздеться на входе, ссылаясь на то что банный день.    - Ха, да, помню, тебе ведь с нами понравилось?    - Конечно. Куча девушек, обнажённых, и я среди них. Малинник. Когда это было? Шесть, нет семь лет назад.    - Правильно. Давно. Значит, ты говоришь, что приехал сюда в гости к родным. Внезапно меня заклинило. Я посмотрел на неё. Она была всё такой же красивой, но что-то было не так. Дважды произнесенная ею фраза: «Значит, ты говоришь» подкатила комок к моему горлу. Она знала, что у меня на окраине города нет родных, да и вообще в городе у меня нет родных. А эта фраза засела у меня в голове ещё с разговора с кем-то в кабинете директора. И какого чёрта она здесь на самом деле делает. Добродушная улыбка исчезла с её лица и осталась лишь холодная красота:    - Дима, можно вопрос.    - Конечно, спрашивай, что угодно?    - Ну почему тебе надо было от нас убегать? Я не стал делать удивлённые глаза. Я раскусил её. Но как, она? Я приподнялся, как внезапно почувствовал удар по голове. Дальше всё стало темно, и я видимо потерял сознание. Очнулся я в каталажке. Сырые стены, пол. Куча народу. Все кашляют. Полная антисанитария. Я встал, подошёл к писсуару. В нём плавало дерьмо. Я поссал. И осмотрелся по сторонам. По всем законам здесь мне придётся остаться надолго. Надо вживаться в образ. Сразу подскочила какая-то шестёрка. Начала втирать что-то про отягчающие обстоятельства, если не сознаюсь. Ну есть такие люди в каждой камере - подсадные. Их задача за сигареты выудить как можно больше информации. Дверь камеры открылась, и в комнату запихали троих человек. Один рыдал от боли. Двое других молчали. Но на что я сразу обратил внимание, так это на то, что все трое держали руками свой пах. Я позвал шестёрку:    - Эй, слышишь, что с ними?    - Наверное, опять эта сучка постаралась.    - В смысле, что сделала?    - Кастрировала. В этот момент заключённые уже сняли с пострадавших окровавленные штаны. И я увидел то, от чего просто пришёл в шоковое состояние. На месте гениталий зияла окровавленная рана, обрывки кожи, подпалённое мясо. У меня сразу закружилась голова и меня стошнило. Дверь открылась, в комнату вошли надзиратели. Один из них указал пальцем на меня и показал на дверь. Я вышел. Меня ткнули носом в стену. Закрыли дверь, а затем заставили идти куда-то вниз. Завели в банно-прачечную. Вышла женщина, осмотрела меня:    - Раздевайтесь, полностью. Вещи оставляете здесь и проходите за мной в душевую. Я снял штаны и пошёл за ней. Душевой это место назвать было сложно. Пожарный шланг. Я встал задом, как живая мишень и меня обдали струёй, очень мощной струёй воды. Женщина сказала:    - Повернитесь ко мне передом и закройте половые органы руками. И вновь новая струя обдала всё тело спереди. В душевую вошла Оксана. Она посмотрела на меня. У меня из головы не выходило. Нам ведь так хорошо было вместе. Она стояла в стороне и смотрела как меня обмывают водой, от которой сильно несло хлоркой. После того как всё закончилось, меня проводили в следующую комнату. На скамейке лежала тюремная пижама. Я оделся. Вошла охрана и проводила меня в кабинет следователя. Не сложно было догадаться, кто сидел в этом кабинете. Я уже заранее понял, кто будет допрашивать меня. Я также знал, что допрос будет с пристрастием. Но с каким! Меня запихнули в кабинет. Оксана оценивающе взглянула и сказала:    - Давай поступим следующим образом. Мне надо, чтобы ты понял, что я с тобой шутить не буду. Мне плевать, знакомы мы или нет. Мне плевать, что было у нас раньше. Мне плевать на твои чувства. Я при исполнении, а ты без прав. Я не буду сейчас подстраивать тебе ловушки, обещать неприятности родственникам, читать проповеди и нотации, прикидываться сочувствующей и блефовать. Я буду задавать тебе вопросы, ты будешь на них отвечать. А теперь, чтобы ты понял глубину моих слов, я проведу небольшое вмешательство в анатомию твоего тела. Двое охранников схватили меня, стащили штаны и раздвинули ноги в стороны. Я даже не понял, что она имела в виду. Думал, что она шутит, старается запугать. Но все эти мысли мгновенно оставили меня, когда Оксана взяла мой член, вытащила лезвие и на моих глазах отрезала его. Сперва я не поверил в это. Такого не могло произойти между нами. Она, как будто знала это, подняла член над моим лицом, показывая его мне. Первое ощущение было такое, что это не моё. Что мой член всё ещё там внизу, на месте, а Оксана играет со мной. Лишь боль, появившаяся после прохождения шока дала мне понять, что обрезок в её руке - мой собственный пенис. Мгновенно в кабинет вошёл врач. Он тут же сделал все необходимые меры по остановке кровотечения. Нас оставили наедине. Оксана достала из под стола банку, полностью набитую отрезанными половыми органами. И опустила туда мой отросток. Взглянула на меня:    - А теперь вопрос. Как так получилось, что блок «свой-чужой», одного из самых передовых истребителей оказался в руках нашего врага.    - Я тут не причём. Я об этом вообще ничего не знал,    - Пах у меня болел, и говорить было очень тяжело.    - Не ври мне. А ты знаешь, что по твоей вине, пол года над нами кружил вражеский самолёт, проводя рекогносцировку.    - Я этого не делал!    - Хорошо. Обрати внимание на это… Она включила видеокассету. На ней был показан обыск в моей квартире. Из-под дивана вытащили пакет с крупной партией иностранной валюты. Я запротестовал:    - Это не моё!    - Другого ответа я и не ожидала. Попробуем по другому. Охрана! Вошли те же двое верзил. Она сделала им знак рукой, и меня опустили животом на пол, и опять раздвинули ноги. Оксана встала из-за стола и направилась ко мне. Так как я лежал лицом вперёд к её столу, то видел только её изящные ноги, одеты в колготы и туфли с высоким каблуком. Она прошла за мою спину, я почувствовал, как она потянула сзади за мошонку. Я понял, что она собиралась раздавить мои яйца. Так и вышло. Оксана наступила мне на мошонку туфлёй и начала давить. Боль постепенно начала переходить в агонию, я начал орать, что было силы:    - Я это не делал! Не делал, слышишь! Боль всё усиливалась и усиливалась. Она крушила мои семенники. Это было не выносимо и я сдался:    - Всё, всё! Хватит, это я , я это сделал. Оксана улыбнулась:    - Ну вот и ещё один сознался. А говорил не я, не я. Расстрелять! Завтра. Я вернулся в камеру разбитый. Без члена. Да к тому же ещё сильно болела мошонка. Заснуть не мог. На утро в камеру вошли, схватили и погрузили в машину. Оксана поехала тоже. В голове у меня крутилось только одно: предательство, какое предательство. В человеке не осталось ничего святого. Кто сделал её такой? Меня вывезли за город, вся охрана удалилась. Осталась только Оксана, она вытащила пистолет, я закрыл глаза, раздались пять выстрелов. Я открыл глаза. Она всё выпустила мимо:    - А теперь пошёл вон отсюда. Я стоял и не мог поверить в то, она мне сказала.    - Пошёл вон, я сказала. Слёзы выступили у неё на глазах. Я ухмыльнулся:    - Ты избивала меня, издевалась надо мной, отрезала член. Что же не убила.    - Потому что ты не виновен.    - Интересно, как ты догадалась.    - А я всегда знала. Особенно в тот момент, когда подсовывала валюту в твою квартиру и фабриковала документы.    - То есть как?    - Семь лет назад, я тебя любила очень сильно. Настолько сильно, что потакала всем твоим прихотям. Водила к тебе девок, которых ты у меня на глазах трахал. Ожидала, что ты, в конце концов, пресытишься. Играла в развратную любовницу. А тебе было всё мало и мало. Ты и представить не мог, как мне это было противно. Ты хотел ещё и ещё. Я терпела. Я смирилась. А потом ты в постели заявил, мне: «Оксаночка, ты такая замечательная подруга. Я думаю, что мы останемся любовниками, даже когда у нас появятся постоянные партнёры». Одна твоя фраза навсегда перевернула всю мою жизнь. Если бы у меня в тот момент был нож, я бы прирезала тебя или отхватила всё твоё хозяйство. Я возненавидела тебя и поэтому уехала из города. Понял? А теперь пошёл вон! Она развернулась и пошла в направлении города. Я никогда и представить не мог, что именно я был причиной её отъезда, и причиной её адского поведения. Через пять лет репрессий, государство ослабило своё давление на население, и, не выпуская из под контроля тяжелую промышленность и финансовые потоки, позволила развиваться частному сектору в лёгкой и пищевой промышленности. Я открыл свою лавочку в центре города и стал продавать кулинарные изделия. Жизнь нормализовалась. Но у меня так и не выходил из головы урок, которой преподнесла мне моя бывшая подруга. DKG-CLUB: Dmitriy

Вернуться к оглавлению...