|
Звонок в дверь. Я встал с дивана, подошёл к двери, спросил, кто пришёл. Оказалось - одноклассница, Саша, просит у меня тетрадь по физике. Завтра контрольная. Нет, я не могу её отдать, мне самому надо готовиться. Зачем мне готовиться, я и так, по её мнению, всё знаю. Я обиделся, чуть не захлопнул дверь. Она предлагает готовиться нам вместе по моей тетрадке? Ну что ж, никогда такого не делал, ну да ладно. Не хочется совсем уж обижать такую красивую девчонку.
Она заходит. Длинные, роскошные волосы, развитая не по годам грудь, стройные ножки в облегающих брюках - всё это заставляло моё сердце биться учащённо. Я провёл её в комнату, мы сели за стол. Я развернул тетрадку, она внимательно стала вчитываться. Я неплохо это знал, быстро прочитал всё, что было на развороте, хотел перелистнуть страницу. Она просит подождать. Я перечитал всё ещё раз, она сказала, что ещё читает. Я отвёл глаза от тетради, стал смотреть на неё. Изящный профиль, всегда улыбающиеся глаза. Проступающие через блузку остренькие соски. Я отогнал от себя эти мысли, а она перевернула страницу. Я изо всех сил старался думать о законе Ома, о силе тока и напряжении, но сам словно находился под напряжением. Какая-то сила заставила меня прижаться поближе к Саше. Я вглядывался в свой почерк, казалось, даже всё понимал, но в голове стучала мысль о Саше. Никогда я не был так близко ни к одной девочке. Я уже с усилием вдумывался в смысл каждого слова. Мои мысли словно покрыла какая-то пелена. Я изо всех сил старался не смотреть на неё, но даже её пальцы, перевернувшие очередную страницу, неудержимо манили к себе.
Удельное сопротивление… У меня уже не хватало сил сопротивляться. Она словно ничего не замечала. Вдруг я вздрогнул. Это она сказала, что ей жарко, и сняла блузку, оставшись в одной маечке. Я всмотрелся и увидел, что на ней нет даже лифчика. Сквозь голубенькую маечку отчётливо проглядывала её грудь. Зачем она это сделала? Она что, правда меня соблазняет? Нет, наверняка нет. Это мне какие-то странные мысли в голову лезут. Чего особенного? Одноклассница сидит рядом, учит физику. И более старательно учит, чем я, между прочим. Но какая-то сила, прежде неведомая, тянула меня к ней. Я положил руку на спинку её стула, стараясь не касаться её плеч. Саша внимательно вчитывалась в тетрадь и не обратила на это внимания. А может, мне так казалось?
Я чуть прикоснулся к плечу, почувствовал тепло её юного тела. Она чуть пошевелилась, но промолчала. Значит, этого она и ждала? Я уже обнял её за плечи. Она чуть отмахнулась - не мешай, мол, читать. Меня уже била дрожь, кажется, именно тогда началась эрекция. Словно что-то зашевелилось во мне внизу живота. Я и не заметил, как она перевернула последнюю страницу и захлопнула тетрадь. Я прижимал её к себе всё плотнее и плотнее. Никакого сопротивления! Она играет с огнём!
Ну что ж… Я протянул вторую руку к её груди. Саша пыталась оттолкнуть её, но я видел её улыбающиеся глаза. Я поглаживал девичью грудь, щупал острые сосочки. Но этого мне было мало. Эта странная сила гнала меня вперёд. Я чувствовал, что не могу себя больше сдержать. И это началось…
Я резко оттолкнул свой стул, схватил Сашу за талию и потащил к дивану. Такого она точно не ждала. Я швырнул её на диван и стал стаскивать одежду. Я начал с брюк, которые я просто сорвал с неё и забросил куда-то в угол комнаты. Саша внимательно смотрела на меня, и выражение моего лица внушало ей страх. Она рванулась, но я ухватил её за бёдра. Я чувствовал под руками горячее юное тело, и чем больше она сопротивлялась, тем сильнее она меня возбуждала.
Она ещё не понимала, что меня не остановит. Она всегда считала меня слабаком, но в эту минуту меня наполнила дикая, животная сила. Я прижал её к дивану правой рукой, прижал так, что она закричала от боли, и стащил с неё трусики. Я увидел аккуратно подстриженный лобок. Эрекция была железной, как никогда в жизни. Чтобы она не вырвалась, я сел на её левую ногу и, насколько было можно, отвёл в сторону правую. Я никогда не видел женских половых органов, а её нежные розовые губки так и тянули меня внутрь. Я сорвал с себя шорты вместе с трусами (удивляюсь, как не разорвал их на части при этом). Увидев мой огромный вздыбленный член, она тихо застонала. А у меня в мозгу промелькнуло: ей это всё нравится! Ну тогда я сделаю так, что она много раз раскается в этом! Я стал искать головкой члена её дырочку, а когда нашёл, резко вставил, но что-то не подавалось. Боже мой! Она что, девственница?! С её-то повадками и характером я был уверен, что она даёт любому мужику и что все, кроме меня, в классе её уже отымели. Ну ей же хуже! Я вытащил орган, раздвинул её складки руками, чтобы точно попасть, и всем телом бросился на неё, направляя член внутрь крошечной дырочки. Я смотрел при этом в её глаза, и я увидел то, чего хотел. Они просто выкатились и страшно расширились, когда я ворвался внутрь, разрывая все преграды! Она орала так, как, я думал, не может кричать человек. И тут же вопль, подобный звериному рыку, из моей глотки.
Мой член не полностью погрузился в горячую пещерку, она была для этого слишком мала, но я с новой силой высунул и вонзил член внутрь. Я не понимаю, почему не порвал ей матку, но всё-таки запихнул его по самые яйца. Я вкладывал в каждое движение всю мощь, неожиданно появившуюся в моём теле. Уже через пару минут (а может, и меньше - как их посчитаешь в такое время!) я получил безумный оргазм. Меня трясли судороги, и с каждой судорогой я хорошо ощущал мощную струю спермы из моего члена, ударявшую ей прямо в матку. Я переполнил её до краёв, и жидкость вытекала наружу по моему постепенно опадавшему члену. Новая мысль ударила в безумную мою голову. Я резким движением задрал ей футболку и остатки спермы выплеснул на её упругие девичьи груди, а капли попали и на лицо.
Странное дело! Страшное, животное влечение куда-то уходило из меня, и я начал рассуждать хоть сколько-нибудь разумно. Я увидел кровь на своём члене. Что такое? Ах да, я же порвал её девственность, и порвал, наверное, в клочья. Я осмотрел то, что было теперь у Саши между ног. Я умудрился повредить ей ещё и малые половые губы. А тогда я подумал, что, может, и матка порвана. Она лежала и тихо постанывала, оживая после дикой боли. Я очень боялся последствий. Но того, что случилось, представить не мог.
Я отвёл её в ванну, она отмылась от моей спермы, которой я вылил в неё, наверное, чуть не пол-литра, кровь почти прекратилась. Она в ужасе смотрела на меня, но я уже раскаивался, страшно раскаивался. Впрочем, боялся ей это показать. Я разрешил ей уйти, она быстро оделась, так быстро, что я обернуться не успел, и ушла. Я видел, что она шагает с трудом, но даже не смог заставить себя попросить прощения. Несчастная девушка ушла, оставив пятно крови на диване и рану на моём сердце. Впрочем, разве была она в этом виновата? А может, действительно она?! Это же она меня соблазняла, а не я её. Итак, за вечер я сумел убедить себя в этом, и в школу на другой день я шёл почти спокойно.
Она тоже была там - странно! Она не говорила ни слова, но это меня не удивило. А вот настораживало то, что я видел компанию из нескольких девчонок нашего класса, среди которых была и Саша, которые оживлённо что-то обсуждали. Я подошел к ним, услышав своё имя, и они сразу же замолчали.
Контрольную по физике я написал хорошо, я это знал. Может, от волнения ошибся где-то в расчётах, но это было не главное. Почему-то никто у меня не спрашивал подсказки. Вообще была какая-то гнетущая тишина, особенно вокруг меня.
После занятий одна из девочек, Оля, попросила меня объяснить ей математику. Я стал объяснять, но она просила меня перейти в нашу классную комнату. Я немного удивился, но пошёл. По дороге задумался: была ли она в той компании? Кажется, не было. Я подавил в себе сомнения и пошёл за ней. Зря.
Открыв дверь в кабинет, закреплённый за нашим 9 «Б», я увидел, что свет выключен, и вообще очень темно. Наверно, задвинуты шторы. Я потянулся к выключателю, но, едва я переступил порог, меня кто-то сбил с ног. Я не успел ничего сообразить, но эти мгновения врезались мне в память: яркий свет, звук захлопнутой двери, поворот ключа в замке, и чьи-то руки заклеивают мне рот. Меня заставили встать, крепко держа за руки. И тут я понял всё.
Передо мной полукругом стояли мои одноклассницы, а в центре была Саша, сидевшая на стуле. Сколько их было? Шесть… с Сашей семь… меня ещё две держат… значит, девять. По первым словам я уже видел, что они всё знают. Их лица искажала ненависть. Они объяснили, что каждая сделает со мной всё, что пожелает, в наказание за то, как я поступил с Сашей.
Я даже не мог представить, что могут натворить девять разъярённых девушек. У меня внутри всё похолодело. Между тем они стаскивали с меня одежду. Я понимал, что сопротивляться бесполезно. Дверь заперта, а прыгать с четвёртого этажа мне не светило. Да и решимости в себе не чувствовал. Итак, меня раздели и связали мне ноги и руки за спиной. Насколько я понял, каждая написала своё желание на бумажке, и Саша сейчас сама выбирала, чьё желание будет выполнено.
Она объявила, что начинает Лена. Эта симпатичная высокая блондинка взяла с учительского стола несколько булавок. Я понял, что они войдут в моё тело, но куда? Я испугался за свои гениталии, но ничего сделать не мог. Нет, она стала втыкать их в мою волосатую грудь, прямо в мягкие соски, в самое чувствительное место. Острая боль пронзила меня. Она загоняла их глубоко, сначала вертикально, потом начала вгонять на всю длину почти под кожу. Лена делала это медленно, наслаждаясь тем, как я дёргался от каждого прикосновения острия. Когда оба соска были сплошь утыканы, она прекратила втыкать новые булавки, но и эти причиняли жуткую боль. Было видно, как под кожей начали расползаться синяки. И только когда она почувствовала, что торчащие из груди булавки уже не вызывают острой боли, что я немного расслабился, она стала медленно их вытаскивать. Это было чуть ли не больнее, чем ставить их. Из-под каждой вынутой булавки начинала течь кровь. Постепенно на груди появились два больших пятна крови. Она придавила их тряпкой, которой вообще-то протирали доску. Боль отступала, но я чувствовал, что дальше будет ещё хуже…
Саша теперь вызвала Валю, серьёзную и обычно спокойную девчонку. Неужели она придумала что-то страшное для меня?! Не верю! Но приходилось верить. Она тоже взяла булавки, те, что уже побывали в моём теле. Моя мошонка сжалась. Неужели теперь туда? Опять нет, но это не лучше: она стала совать булавку под ноготь на моём среднем пальце правой руки! Старая, известная пытка… Хотя это почему-то было не больнее, чем булавки в грудь. Мои руки от страха были холодны, наверно, это снижало чувствительность. Она засовывала ещё две булавки в указательный и безымянный пальцы. Я решил изобразить дикую боль, чтобы она скорее остановилась, хотя терпеть можно было. Я откинулся назад, изобразил судорогу. Она поверила этой симуляции и решила, что этого хватит. Кровь текла недолго, и я не особо переживал то, что произошло. А вот что будет…
Следующей была Аня. Ну уж от этой шалавы можно было ожидать любых фантазий. Она стала снимать пластырь с моего рта и пригрозила, что любой крик может стать последним в моей жизни. Я и так был запуган и решил помалкивать. Она уложила меня на парту, велела подругам держать меня и задрала юбку. Она присела над моим лицом и приспустила трусики. Она хочет, чтобы я её лизал? Не буду! Но я ошибся. Рукой она раскрыла мой рот. Я еле сдержался, чтобы не укусить её за вонючие половые губы. Она обещает убить меня, если я пролью хоть каплю. Что она, собралась мочиться мне в рот? Вот гадина! Но я был обречён подчиниться. Эта струя хлынула так мощно, что я чуть не захлебнулся. В первую секунду я не почувствовал вкуса, но потом… Горькая, отдающая чем-то тухлым, отвратительно тёплая, эта жидкость чуть не полилась из меня обратно. Как сдержался, не знаю. Короче, она вдоволь напоила меня и вновь заклеила рот пластырем, не давая мне опомниться.
Дальше Саша предложила мучить меня Марине. Ну что эта высокая, длинноволосая барышня здесь делает? Неужели я чем-то вредил ей? Она всегда была так добра ко мне! Но сегодня мне не стоило ждать пощады. Она взяла в руки указку, с помощью подруг уложила меня на живот и всадила её в моё анальное отверстие. Я взвился от боли, но это было только начало. Кто-то подал ей огромный фаллоимитатор, и она вставила его в меня. По-моему, она с самого начала разорвала мне сфинктер, я чувствовал, как по моим ягодицам течёт кровь. А ведь он был ещё весь в буграх, толстенный и длиннющий… Марина начала быстро двигать им взад и вперёд. Мне казалось, что она в клочья раздирает мои кишки. От накатившей нечеловеческой боли я потерял сознание. По-видимому, тогда она остановилась и вытащила кровавый фаллос из моего несчастного ануса. Меня привели в чувство ударами по щекам и на некоторое время прекратили экзекуцию, давая мне прийти в себя.
Потом «слово» предоставили Оле, той самой, что привела меня сюда. Она попросила девчонок держать меня, а сама достала зажигалку и поднесла её к моему лобку. Она стала сжигать мои волосы. В первые секунды не чувствовалось ничего, но потом… Словно ошпарили кипятком. Волосы постепенно исчезали, оставляя лишь красную кожу, на которой тут же появлялись маленькие белые волдыри. Когда на лобке не осталось ни одного волоска, она перешла к мошонке. Там, к счастью, волос было меньше, но там было страшнее. Я ужасно боялся за свои яйца. А вдруг они после такого «копчения» перестанут работать? Но боялся я пока что зря. Самое страшное ещё предстояло пережить.
Ужасно болело всё тело, и по нему растекались мурашки страха. Я видел, что пытки идут по нарастающей. Что же ждёт впереди? Олина подруга, ещё одна Лена, взяла в руки те же злосчастные булавки (какого чёрта их оставила на столе наша историчка?!) и присела перед моими гениталиями. Вот и они дождались своей очереди. Член от страха сжался и стал крошечным, девчонки подшучивали надо мной. Я слышал их через какую-то пелену. Первая иголка вонзилась в моё левое яичко. По телу пробежала судорога, а Лена, ничего не замечая, продолжала пронзать мою плоть. Вторую булавку она вставила в правое яичко с острого, нижнего конца. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы проткнуть оболочку, но когда она это сделала… У меня из глаз брызнули слёзы, я не мог стоять на ногах, и моё тело повисло на руках девчонок. Лена не хотела останавливаться и вставила ещё пару булавок. По-моему, она мстила в моём лице всем мужчинам, которые когда-либо её обижали. Её уже не интересовал я, ей были нужны мои истерзанные органы как символ её превосходства над мужиками. Девчонкам пришлось останавливать Лену, потому что я вновь был на грани потери сознания.
Оставались только Валя, Наташа и сама Саша. Я почти смирился с тем, что живым отсюда не уйду. Я понимал, что болевого шока, скорее всего, не выдержу. Меня уже мало интересовало, что они ещё сделают со мной. Тем временем Валя развязала мои ноги и раздвинула их. Моё истерзанное тело валялось на полу. Валя наступила носком туфельки на моё правое посиневшее яичко, и без того сочившееся кровью. Она медленно переносила вес своего тела на правую ногу, я корчился от всё возрастающей боли. Быстрей бы она его раздавила! Только когда она приподнялась на узеньком носке туфельки, моё несчастное яичко с треском лопнуло. Треск дошёл до моего сознания, но больше я не помнил ничего. Я, видимо, нескоро очнулся. Меня опять били по щекам. Валя вытирала о моё тело окровавленную подошву. Низ живота, кажется, превратился в одну сплошную рану, и я не различал, что сильнее болит. Раздавленное яичко превратилось в синеватую массу, медленно переливавшуюся внутри мошонки под пальцами щупавших это девушек. Но Валя собиралась уничтожить и второе яичко. Она испугалась, что второго такого шока я не выдержу, и схватила молоток. Одного резкого удара хватило, чтобы во все стороны полетели брызги крови вместе с ошмётками кожи и плоти. Мошонка превратилась во что-то бесформенное, залитое кровью. Но это я увидел, только когда меня опять привели в сознание. Я вырубился в третий раз за вечер.
Лучшая Сашина подруга, маленькая рыжеволосая бестия по имени Наташа, собиралась продолжать. Она нежно стала массировать мой вялый, но ещё здоровый член. Несмотря на всю боль, несмотря на то, что не было уже яичек, мужская природа взяла своё, и он встал. Я прекрасно понимал, что она будет делать. У ней в руках была верёвка. И когда пенис пришёл в готовность, она перетянула его у основания этой верёвочкой. Минут через пять он раздулся и посинел… нет, даже почернел. У Наташи в руках мелькнул перочинный ножик, но сначала она разделась, чтобы не запачкать одежду. Стройное девичье тело предстало передо мной. Я возбудился в последний раз в жизни. Я знал, что этот раз - последний. Я не отрываясь смотрел на маленькие соски, а она уже поднесла ножик к основанию моего фаллоса. Брызнула кровь, но я сжал зубы и спокойно глядел, как красные брызги окрасили её нежное тело. Она резала долго, а я любовался ей. Теперь было всё равно. Я знал, что мои мучения продлятся недолго. Да и это было уже не так больно, как перед этим. Я начал, наверное, привыкать к боли. Через несколько минут Наташа протянула мне мой отрезанный член. Из основания капала кровь. Я разглядывал кусочек мяса, который был так дорог мне. Я не верил своим глазам. Неужели всё это не во сне? Я хотел ущипнуть себя, но руки были связаны. Девочка стала обтирать кровь со своего тела моей футболкой. Это было страшно и в то же время прекрасно.
Оставалась только Саша. Что же можно сделать со мной, что было бы ещё страшнее? Только убить меня. Но неужели она на это решится? Впрочем, сегодня можно ждать всего. И сквозь охватившую меня муть я слышал её слова о том, что она сначала хотела меня убить, но решила, что гораздо большей пыткой было бы оставить меня в живых, в таком состоянии. Но она всё же взяла нож в руку. Ей хочется, чтобы я навсегда запомнил её. И она стала отрезать мне правое ухо. Нож был плохо заточен, хрящи резались с трудом, и всё же она смогла справиться с этим. Было не очень больно, но страшно унизительно. А потом она положила мой член и ухо в пакетик и убрала в сумочку. Девочки уходили, а я оставался лежать связанным в кровавой луже. Кто-то плюнул мне в лицо напоследок. Я услышал, как они отперли дверь, кто-то произнёс: «Жестокость порождает жестокость!», а через полминуты дверь захлопнулась за ними. Что мне делать? Я не мог двигаться, не мог кричать, помощи ждать неоткуда: после уроков все, должно быть, ушли. Мне нечем было даже зажать текущую кровь. Я, дёргаясь от боли, перевернулся на живот и прижался раной к полу. Может, хоть так кровь потечёт слабее. Я хочу жить, хочу жить, хочу жить!..
Больше не помню ничего. Очнулся в больнице, оказалось, какая-то из девчонок позвонила в скорую. Выяснилось, что я был без сознания почти полмесяца. Девочек поймали, но все они, кроме Ани, оказались несовершеннолетними, и всё ограничилось переводом в спецшколу. А вот Аня попала за решётку, и мне, честно говоря, ничуть её не жаль. Я провалялся ещё пару месяцев в больнице. Ко мне приходили Наташа и Валя, плакали, просили прощения. Что я мог им сказать? Я за это время стал немного философом и понял, что я не должен мстить, не должен продолжать цепь насилия. Если я начал эту волну жестокости, мне и прекращать её. И я простил их.
Энди
|
